БОЛЕЕ ПОЛУВЕКА НАУЧНЫЕ ИНТЕРЕСЫ СВЯЗЫВАЛИ МЕНЯ С ЭТИМ НЕЗАУРЯДНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

К описываемому мною времени относится начало моего многолетнего противоборства с Д.Д. Барканом. Отдельные столкновения с ним у меня бывали и до войны; даже первое наше знакомство не обошлось без стычки. Дело было так. Через год после нашего перехода в Фундаментстрой, осенью 1937 г., нам надо было впервые защищать наши отчеты в Москве, на заседании научно-технического совета при Н.М. Герсеванове. Как на грех заболел Н.П. Павлюк, и отстаивать наши позиции было доверено мне. Рецензирование отчетов Н.М. Герсеванов поручил Д.Д. Баркану, который накануне дня заседания высказал о них свое мнение мне, причем сделал много замечаний. С большинством из них я не был согласен, но своей точки зрения с ходу не высказал, я взял их на заметку и вечером в гостинице продумал план защиты. Когда на заседании совета Д.Д. Баркан атаковал меня со своих известных уже мне позиций, он встретил отпор, начал горячиться и допускать просчеты. Н.М. Герсеванов, как всегда, слушал его с непроницаемым видом, а потом сказал: «Довольно!» – и поле боя осталось за мной...

Перед войной и в дальнейшем мы не раз вступали в споры. Мне кажется, что впервые Д.Д. почувствовал, что со мной придется серьезно считаться, уже после войны, когда мы показали, что его методика лабораторных опытов по изучению объемных деформаций грунта под влиянием вибрации поставлена неправильно, а полученные из этих опытов выводы – неполноценны. Но, конечно, настоящая битва разогрелась после того, как я дал резко отрицательный отзыв на его книгу «Динамика оснований и фундаментов», вышедшую в 1948 г. Я сделал это по настоянию своих товарищей по работе, и в особенности А.Д. Кондина, которых возмутило то, что в этой книге без указания источника заимствования Д.Д. Баркан воспользовался основополагающими работами Н.П. Павлюка и сотрудников его группы, откуда вышел и сам. Я разобрал каждую главу книги, что называется, по косточкам и показал, что все они кроме одной, полны ошибочных представлений и неверных рекомендаций. Да и то в этой главе (о распространении колебаний в грунтах) сложные математические выкладки выглядят, как бархатные заплаты на рубище нищего, поскольку трактовка полученных результатов не выдерживает критики.

Я ознакомил со своим отзывом Н.М. Герсеванова, который выслушал меня очень внимательно, задал много вопросов и попросил экземпляр отзыва для детального ознакомления, однако в дальнейшем он к нему никогда не возвращался, и я понял, что публикация отзыва была бы неприятна ему самому как научному руководителю нашего объединения. Так этот отзыв и лежит в моих бумагах уже почти пятьдесят лет...

Недавно я получил сообщение о смерти Д.Д. Баркана, которое воспринял с глубокой грустью. Более полувека научные интересы связывали меня с этим незаурядным, ярким человеком. Были и годы непримиримой вражды, и долгие мирные годы. На старости лет мы подружились. Его не стало – и вот образовалась около меня новая пустота, новое напоминание о собственной недолговечности.

«Aut bene, aut nihil» – о мертвых или хорошо, или ничего. Но из песни слова не выкинешь, кое-где я вынужден буду затрагивать болевые моменты истории наших отношений, возникавшие нередко и по моей вине. Так произошло, например, при проведении первого Всесоюзного совещания о путях развития механики грунтов, состоявшегося в Ленинграде в 1948 г., на котором мною был сделан доклад о вопросах динамики в механике грунтов. В докладе впервые была сделана попытка сформулировать основные задачи динамики грунтов, говоря о которых, я не удержался от критических замечаний в адрес Д.Д. Баркана.

Об этом совещании стоит рассказать подробнее. Он было задумано, подготовлено и проведено в декабре 1948 г. секцией оснований и фундаментов Ленинградского отделения НИТО строителей. В оргкомитет совещания вошли такие известные специалисты, как Н.А. Цытович, В.Г. Березанцев, Б.М. Гуменский, Б.И. Далматов, В.А. Флорин и другие. Докладчиками выступили Н.А. Цытович («Механика грунтов и ее место среди других наук»), В.А. Флорин («Вопросы развития механики грунтов»), С.А. Роза («Вопросы лабораторных и полевых исследований грунтов») и О.А. Савинов («О вопросах динамики в механике грунтов»). Понимая, насколько ответственным будет их выступление на первом в Союзе (да и только ли в Союзе?) совещании по относительно новой в то время научной дисциплине, на котором, возможно, будут присутствовать специалисты из других городов страны, докладчики обменялись начальными текстами своих докладов, неоднократно собирались для их обсуждения. Было немало споров; обсуждение проходило активно, всем нам хотелось выработать единую стройную систему взглядов на обсуждаемые проблемы. Получился как бы один коллективный доклад из нескольких частей; в 1950 г. этот доклад был опубликован вместе с резолюцией совещания.

Совещание оказалось очень представительным. Съехались практически все крупные специалисты в области механики грунтов и инженерного грунтоведения. Из наиболее известных иногородних участников назову чл.-корр. АН СССР В.В. Соколовского, профессоров Д.Д. Баркана, В.Г. Булычева, М.Н. Гольдштейна, Н.Б. Денисова, А.А. Ничипоровича, академика АН ЭССР О.А. Маддисона, Б.А. Ржаницына, а также ряд молодых в то время, но впоследствии ставших крупными специалистами кандидатов наук Д.Е. Польшина, А.С. Строганова, В.П. Строилова и др. По докладам развернулись ожесточенные прения. Незадолго до открытия совещания прошла известная сессия ВАСХНИЛ, поставившая вопрос о пересмотре правильности путей развития отдельных отраслей науки и о борьбе с формализмом и другими анти-научными течениями, что придало нашей работе политический оттенок.

Помню, как на это обстоятельство сильно нажимал в своем выступлении М.Н. Гольдштейн, обрушившийся первым на известную работу С.С. Голушкевича «Теория предельного равновесия сыпучей среды» за то, что в ней содержались критические замечания по одноименной работе В.В. Соколовского; выступавший почему-то усмотрел в этом стремление умалить достижения отечественных ученых. Как всегда, с нападками на школу Н.М. Герсеванова выступил Н.Б. Денисов. Д.Д. Баркан не поднял брошенной мною перчатки и ограничился небольшим дополнением к предложениям, содержащимся в моем докладе. Очень колоритно выступил В.В. Охотин с предупреждением об опасности переоценки математических подходов к решению практических задач. Он начал с того, что, нажимая на букву «о», сказал: «Вот здесь все говорят, что грунт - это многофазная, гомогенная, дискретная среда. А по-нашему она земля (он произнес «зямля»). Была земля и есть земля». Всего выступило около двадцати человек, разнобой был страшнейший, но резолюцию, подготовленную докладчиками, приняли единогласно и почти без поправок...

Когда в 1955 г. Ленинградское отделение Стройиздата опубликовало мою первую книгу по проектированию фундаментов машин, ее можно было с полным основанием считать частично устаревшей: в это время уже имелись идеи конструктивных решений фундаментов машин с применением сборного железобетона. Но ждать момента, когда эти идеи будут реализованы, я не стал. Зимой 1954-1955 гг. я подготовил докторскую диссертацию, построенную на тех же материалах, которые вошли в книгу, и сдал ее на защиту в ученый совет ЛИСИ. Об этом событии можно было бы и не упоминать, но оно послужило причиной моего предпоследнего серьезного конфликта с Д.Д. Барканом; для полноты картины я о нем расскажу.

Начну с эпизода, происшедшего значительно раньше, в конце 40-х, когда мне пришлось присутствовать на заседании ученого совета МИСИ, на котором защищал свою докторскую диссертацию Д.Д. Баркан. Это было последнее предотпускное заседание, кроме немногочисленных членов совета на нем присутствовало не более 8-10 человек. Никто, кроме официальных оппонентов и двух или трех членов совета, не выступил; отзывы оппонентов были положительными, критические замечания – умеренными. Защита прошла успешно. После защиты мы с Д.Д. вышли из МИСИ вместе и не спеша двинулись по Разгуляю. К этому времени наши отношения нормализовались и, не подумав о последствиях, я сказал, что его диссертация мне не нравится. Это был недостойный поступок – отравить товарищу день победы. Я сразу же пожалел об этом, но было поздно. Д.Д. обиделся и сказал: «Ты можешь думать что угодно, но вот я доктор, а ты нет!» Я ответил, что, когда мне будет столько лет, сколько ему, и я буду доктором. «Нет, не будешь!» – заявил он, и этот нелепый разговор снова надолго охладил наши отношения.

Описываемый эпизод, как будет видно из последующего изложения, имел последствия.

Моя диссертация была направлена председателем совета на кафедру оснований и фундаментов, которой заведовал тогда известный ученый, профессор Николай Николаевич Маслов. Он принял меня очень благосклонно, работа ему понравилась. Когда после моего доклада сотрудникам кафедры зашла речь об официальных оппонентах, кто-то из присутствовавших высказал мнение, что одним из них должен быть Д.Д. Баркан, крупнейший советский специалист в рассматриваемой области техники. Эта мысль всеми (в том числе и мной) была признана правильной, и диссертация была направлена Д.Д. Баркану, который дал на то свое согласие; двумя другими официальными оппонентами были назначены профессора Н.Н. Маслов и В.Г. Березанцев (заведующий кафедрой оснований и фундаментов ЛИИЖТа). С этого момента прошло около восьми месяцев, я получил отзывы обоих ленинградских оппонентов, а отзыва Д.Д. Баркана все не было. В ответ на напоминание, посланное советом, он неожиданно вернул диссертацию при письме, в котором сообщал, что в связи с ухудшением состояния здоровья участвовать в защите не может. Мы были с ним сотрудниками одного учреждения, и В.А. Лактюшкин, желая выяснить, в чем дело, позвонил в дирекцию НИИОСПа. Оттуда сообщили, что Д.Д. Баркану моя работа не нравится, но мешать мне он не хочет и отстраняется от участия в защите. Не хочет – так не хочет, на его место был приглашен тоже москвич, профессор И.Л. Корчинский, крупный специалист в области динамики сооружений. Отзыв он представил своевременно, и защита должна была состояться 15 мая 1955 г. Но вечером 14 мая мне позвонил ученый секретарь совета и сказал, что им только что получен от Д.Д. Баркана совершенно разгромный отзыв на автореферат диссертации и что он советует мне немедленно приехать в институт для ознакомления с отзывом. Немного подумав, я отказался: мне надо было выспаться перед защитой, назначенной на 11 часов утра. Но я счел своим долгом позвонить всем трем официальным оппонентам (И.Л. Корчинский приехал утренним поездом и находился в гостинице) и сообщить о неприятном отзыве. Реакция их, меня тронула: все трое заверили меня, что их мнение о моей работе незыблемо, и выразили уверенность в успехе защиты. Учитывая, что среди членов совета, состоявшего из 35 человек, едва ли набирается пять-шесть человек, знакомых с вопросом, я не был столь уверен в успехе.

Но вот наступило утро, и за час до защиты я получил злополучный отзыв. Ко всему был готов, но такого не ожидал! В отзыве не было ни одного светлого пятна. Суть его была очень проста: все, что в работе хорошо, – не ново (уже сделано самим Д.Д.); все, что ново, – не верно. Интересно как устроен человек. В отзыве было множество жестких критических замечаний, но я со всеми этими замечаниями не был согласен, и они меня нисколько не огорчили. А вот в одном случае, в общем-то, не очень важном, я действительно допустил ошибку. И это замечание меня очень расстроило. Уже потом, через месяцы после защиты, я иногда просыпался ночью, вспоминал об этой мелкой ошибке, мучился и не спал.

Защищаться было нетрудно, хотя чтение отзыва целиком, занявшее около 45 минут, не доставило мне удовольствия. Держался я спокойно – слишком хорошо я знал предмет: все обвинения в заимствовании я отвел, опираясь на работы самого Д.Д. Баркана и его сотрудников, по остальным замечаниям дал достаточно убедительные разъяснения. Защита прошла успешно. Через несколько месяцев я получил докторский диплом.

Мои товарищи, да и не только они, были возмущены ударом «под вздох», который коварно нанес мне Д.Д. Баркан на защите. Возмущен был и я, но в спокойной обстановке вдруг понял, что Д.Д. написал отзыв очень искренне, с полной уверенностью в своей правоте. Просто мы слишком по-разному смотрели на вещи. Многое из того, что он высоко ставил в своей работе, мне казалось наукообразной чепухой; то, что ценил я, он, как видно, считал серым, неинтересным.

Так, например, наведение порядка в методике выбора основных размеров фундаментов машин потребовало проведения обширного комплекса экспериментальных исследований, давших ряд важных результатов и определивших возможность получения большого экономического эффекта; Д.Д. Баркан же не усмотрел в этой части работы элементов новизны – ведь здесь все было сделано по-мужицки просто, без сложных математических выкладок. Я очень гордился своей инициативой в организации типового проектирования фундаментов машин и удачным решением относящихся к этой проблеме методических вопросов – он об этой работе в своем отзыве даже не упомянул, и т.д. Я понял состояние Д.Д. Баркана, вспомнил случаи, когда был несправедлив к нему, хорошо проверил еще раз прочность своих позиций – и «отошел». Мои друзья очень удивились, когда в одной из бесед я не только не осудил Д.Д. Баркана, но взял под защиту его поступок. Да, так было, и с тех пор наши отношения стали улучшаться. Я запомнил только последнее столкновение с ним в 1959 г., после которого мы стали относиться друг к другу терпимо, а в ряде случаев – просто по-дружески.

Дело было так. По договору с Ленинградским отделением Стройиздата мы с А.Я. Лускиным написали книгу о вибрационном методе погружения свай и его применении в строительстве. Рукопись сдали в срок, она была набрана, прошла корректуру, и книга вот-вот должна была выйти в свет, Каково же было наше возмущение, когда издательство неожиданно сообщило, что договор с нами расторгнут, и книга печататься не будет. Я – в редакцию; там мне сообщают, что решение принято центральным издательством, куда мне и следует обращаться. Беру билет, еду в Москву, прихожу на прием к директору Стройиздата (кто это был, уже не помню). Разговор вышел тяжелый. На мои вопросы о поводах для принятого решения он ответить не смог, но сказал со значением: «Товарищ, Савинов, вы защищаете свои интересы как автор, я же защищаю интересы государства». Я наседал, пришлось вызвать заведующего редакцией. От него я впервые услышал, что одновременно с нашей печатается книга Д.Д. Баркана «Виброметод в строительстве», которую наша якобы дублирует. «Откуда вы взяли, что дублирует?» – спросил я. Стали разбираться, и я показал, что наша книга ничего общего с книгой Д.Д. Баркана не имеет. Припертый к стене, заведующий редакцией признался, что об этом ему сказал сам Д.Д. Баркан. Сошлись на том, что если я привезу рекомендацию НИИОСПа печатать нашу книгу, то она будет напечатана.

Еду в НИИОСП, готовлю проект письма в Стройиздат. Директором в то время был Р.А. Токарь. Иду к нему. «Я подпишу, – говорит он, – если завизирует Д.Д. Баркан». Делать нечего, еду к Д.Д. Баркану в Зарядье, где находилась его лаборатория. Прошу завизировать – отказывается. «Ладно, – говорю я. – Ты сам понимаешь, что, написав книгу, мы не можем допустить, чтобы ее не напечатали. Если ты не завизируешь письма – я сейчас же еду в ЦК партии и заявляю, что твоя книга набита чепухой, непригодной для практического использования, а наша крайне необходима для практики. Будут разбираться, и нечего хорошего тебе это не сулит». Стоя рядом с ним, вижу сверху, как багровеет его шея. Минута молчания. «Хорошо, – говорит. – Я подпишу при условии, что научным редактором буду я». – Как же это возможно, если у нас написано, что у тебя все плохо с теорией?» – «Это уж не твое дело!». Соглашаюсь, ставит визу на копию, еду к Р.А. Токарю, он подписывает письмо, мчусь в Стройиздат (близок конец рабочего дня!), получаю нужную резолюцию директора. Победа! Книга вышла в свет с небольшим опозданием; она и сейчас, как мне кажется, не потеряла значения.

Это было мое последнее столкновение с Д.Д. Барканом, дальше мы жили мирно, а под конец жизни – и дружно.

Прошли годы, и вот его не стало. Грустно…

 

Доктор техн. наук, профессор

О.А. Савинов

 1988 год