ЛИЦОМ К ЧЕЛОВЕКУ

Николай Александрович не только сле­дил за научной деятельностью своих уче­ников, направлял и корректировал ее, но, при необходимости, помогал в решении их житейских проблем. Ярким подтвер­ждением тому служит судьба его любимо­го ученика З.Г. Тер-Мартиросяна и моя, ученика второго поколения. После пред­ставления Завеном Григорьевичем моей краткой характеристики, Николай Алек­сандрович пригласил меня на кафедру после защиты кандидатской диссертации, тема которой была близко связана с раз­рабатываемым им новым направлением - прикладной геомеханики в строительстве.

Поскольку я жил в Подмосковье, то много времени тратил на дорогу. О про­писке в Москве можно было и не заикать­ся, поскольку была тогда твердая уста­новка - на одного инженерно-техническо­го работника должна была приходиться как минимум пара «обслуживающего пер­сонала». Только при этом условии Москва могла нормально функционировать. Тем не менее, в течение нескольких лет руко­водство института в лице ректора, секре­таря парткома (хотя я не был партийным) и председателя профкома подавало соот­ветствующие ходатайства властям города, но неизменно получало ответы с отрица­тельным решением.

И вот, только после личного обращения Н.А. Цытовича к заместителю Председа­теля Моссовета Костенко, вопрос решился положительно. Я слышал, что когда Нико­лай Александрович на приеме начал рас­сказывать, какие важные задачи решает кафедра и как необходим для решения этих задач именно такой сотрудник, как я, Костенко сказал примерно так: «Уважае­мый Николай Александрович, мы Вас пре­красно знаем, уважаем и ценим. Раз Вы лично пришли ходатайствовать, значит это действительно надо», и тут же поста­вил резолюцию на заявлении: «Прошу подготовить положительное решение». Долгожданное решение я получил спустя всего несколько дней. Это свидетельствует о том, насколько с авторитетом Н. А. Цы­товича считалась власть.

А вот еще примеры, характери­зующие Николая Александровича и его супругу Надежду Ефремовну как исключительно тактичных, интелли­гентных людей. Аспиранты, особен­но азиаты, имели привычку здоро­ваться со всеми за руку, причем первыми радостно протягивали руки (именно обе руки). Николай Алек­сандрович вежливо здоровался с ними, а потом руководителей аспирантов просил деликатно объяснить им, что так у нас не принято. Ненавязчиво при случае воспитывала молодых и Надежда Ефре­мовна.

Помню, когда однажды мне пришлось по делам приехать к ним домой, я купил коробку шоколадных конфет и завернул в газету. Надежда Ефремовна поблагодари­ла и несколько раз подчеркнула, что впредь это делать не обязательно. И только когда я уже уходил, она вежливо у порога заметила, что подарки не следует заворачивать в газету. Это было сказано так мягко, что я не почувствовал обиды, но понял, какие мы тогда были неотесанные мужланы «пролетарского происхож­дения».

Значительность личности этого челове­ка проявлялась во всем. Помню, как про­фессор М.Ю. Абелев, один из учеников Николая Александровича, ставший впо­следствии крупнейшим специалистом, как-то заметил, что Николай Александро­вич был не очень высокого роста, но ко­гда он входил в помещение, было такое ощущение, что появилась «глыба». Дей­ствительно, и у меня возникало такое ощущение.

Мне представляется, что среди множе­ства достоинств Н.А. Цытовича следует особо выделить его прозорливость, уме­ние, не знаю каким чувством, предвидеть будущее. Уже в 80-е годы он не переста­вал утверждать, в том числе и в Госкоми­тете по науке и технике СССР, что Москве необходимо осваивать подземное про­странство. И, как известно, только сейчас разработана и утверждена такая про­грамма. Этой прозорливостью и объясня­ется формирование научной школы Н.А. Цытовича. Именно «школы», в ее класси­ческом понимании, подразумевающем объединение единомышленников, созда­ние новых научных направлений вокруг ведущего ученого-«рулевого». К сожале­нию, это классическое понятие «школы» сейчас девальвировалось, и многие, даже ведущие ученые, на мой взгляд, трактуют его неверно. Чтобы убедиться в том, на­сколько плодотворной оказалась роль школы Н.А. Цытовича, достаточно пере­числить лишь таких его учеников, как М.Ю. Абелев, Н.М. Дорошкевич, Ю.К. За­рецкий, З.Г. Тер-Мартиросян, А.Л. Крыжановский, С.Б. Ухов и другие, каждый из которых стал ведущим специалистом по своему направлению. Я перечислил толь­ко тех, кого знаю лично и знаком с их ра­ботами. Наверняка есть и другие достой­ные ученики, которым приношу свои из­винения за то, что не упоминаю их.

Все же не могу не добавить «ложку дегтя в медовую бочку». При подготовке нами материала брошюры я заглянул на сайт Российского общества по механике грунтов, геотехнике и фундаментостроению (РОМГГиФ) и не нашел там ни подробной истории этой организации, ни упоминания о первом и, в последующем, почетном ее президенте. Вероятно, здесь сказывается (по инерции) давняя, неоднократно подчеркиваемая Николаем Александровичем, «конкуренция» между кафедрой МГрОиФ МИСИ им. В.В. Куйбышева и НИИОСП им. Н.М. Герсеванова. Такая негласная конкуренция, по видимому, способствовала достижению успехов обеих организаций, но и имела некоторые негативные проявления. Возможно, повлияло то, что НАМГиФ (ны­не РОМГГиФ) был при НИИОСП, подчи­няющемся Госстрою СССР, а президент - из другого ведомства. Хотелось бы, чтобы эта, надеюсь, неосознанная оплошность, была, как можно быстрее исправлена.

 

Профессор кафедры МГРОиФ, к.т.н., начальник ЦИРС МГСУ

Д.М. Ахпателов

2010 год