Лушников Владимир Вениаминович1. Как было раньше

Условия оплаты учёных до Революции достоверно не известны, но о достаточно высоком уровне оплаты можно судить по виду, поведению и образу мыслей профессора старой школы Преображенского из фильма «Собачье сердце». Также нельзя достоверно утверждать о мировом уровне российской науки, но можно полагать, что он был достаточно высоким.

2. После революции

Прежний уровень оплаты стал постепенно угасать. К оплате труда учёных после денежной реформы 1948 года обратился даже сам И.В. Сталин. Были установлены очень высокие по тем временам зарплаты: для докторов наук – 5000 руб. в месяц, для кандидатов – 3200 руб. Но потом зарплаты ни разу не индексировались: как было в 50-е годы – 5000 и 3200 руб., так до 90-х годов и осталось – 500 и 320 руб., но и это тоже был уровень, превышающий в 2-3 раза среднюю зарплату в стране.

3. Миф о передовой российской науке

Во всех учебниках, на уроках для школьников, в лекциях для студентов до сих пор подчеркивается мировой приоритет отечественной науки и техники. Для доказательства обычно называют 5-10 крупных учёных, начиная с Ломоносова, и авторитет этих корифеев как бы переносится на сегодняшних учёных.

Когда в 50-е годы я учился на Строительном факультете УПИ (ныне Строительный институт УрФУ), многие преподаватели казались именно такими, харизматичными – почти все они, сохранившиеся ещё представители старой интеллигенции – были по-разному похожи на профессора Преображенского, и мы, студенты, считали их носителями «лучшей в мире науки». Позже, работая преподавателем, я убедился, что многие из них даже не имели учёной степени, и только одни из них – профессор С.А. Рогицкий – мог быть причислен к таковым, но с оговорками: он только развивал известный за рубежом метод расчёта строительных конструкций, но и этот метод вскоре был забыт.

4. Фактическое положение

Эффективность работы ученых – работников вузов и НИИ, судя по международным рейтингам, сейчас стала низкой. Россия утратила передовые позиции в науке, даже если они и были. А производство в стране, кроме военного, характеризует большое технологическое отставание. Наиболее образно состояние науки в России оценивает ректор Сколковского института науки и технологий академик А.П. Кулешов. По его мнению, передовых рубежей наука в России достигла к середине 30-х годах ХХ века, когда здесь работали учёные, приехавшие в период депрессии из США.

В дальнейшем же прогресс фактически остановился. Все науки, кроме военной, постепенно стали превращаться в замкнутые по любым отраслям деятельности Сообщества, почти изолированные от внешнего мира и лишь номинально участвующие в общем мировом процессе.

Такие Сообщества обычно структурируются по единому принципу: выбирается (или сам объявляется) харизматичный лидер – «Старший», ниже – «Круг Приближенных», ещё ниже – «Средний класс», и ещё ниже – «Низы». Старший и Приближённые обязаны наблюдать за коллегами, требовать соблюдения определённой иерархии, чтобы никто рангом пониже «не высовывался».

Сложности в таком Сообществе могут возникнуть, когда по ряду причин меняется «Старший» («Ничто не вечно под Луной», «Бунт Круга Приближённых» и проч.) – тогда обычно происходит новая структуризация Сообществ, часто с непредсказуемыми последствиями.

Например, если в одно из Сообществ сверху направляют на работу, как в «отстающий колхоз», какого-нибудь партийного выдвиженца, даже близко не имеющего должных профессиональных знаний и необходимой харизмы. Он ничего не может предложить Сообществу нового, и начинает работать как «эффективный менеджер» по принципу «Пусть всё течёт, как течёт». И со временем такое Сообщество неизбежно деградирует.

В целом это очевидный результат описанного выше формирования научных коллективов. И на этом можно закончить Миф о существовании «лучшей в мире науки».

5. Причины низкой эффективности науки

5.1. Науке не было места в плановом хозяйстве

Плановое хозяйство само никогда не работало в режиме достижения высших по мировым меркам результатов, в режиме выживания, т.е. «Сделай лучшее, иначе проиграешь, разоришься!».

Но чтобы найти самое нужное, надо быть вроде Сергея Королёва или Игоря Курчатова – умнее вех учёных! Или быть организатором производства типа Лазаря Кагановича или Лаврентия Берии. Первому принадлежат заслуги в сооружении первых линий метрополитена в Москве в уникальных по сложности условиях и всеобщего дефицита, а второму – в создании атомной и водородной бомб.

Но так обстоит дело в военной отрасли, которая всегда работала в режиме достижения высших мировых результатов, именно в режиме выживания.

Но долгое время были тревожные сигналы о том, что достижения и в военной области – это наработки 20-25-летней давности. И только в последнее время стало известно, что там, всё-таки, есть новые Королёвы и Курчатовы. Возможно, поэтому как бы «из ниоткуда» появились такие уникальные ракетные комплексы, как «Сармат», «Воевода», «Кинжал», «Авангард», о которых 1 марта 2018 г. говорил Президент В.В. Путин в обращении к Федеральному собранию.

Но в строительной науке высших из достижений можно назвать, кроме продолжения строительства метрополитена, ещё и строительства на вечномерзлых грунтах – это вынужденный результат положения страны с вечной мерзлотой на 60% территории. Возможно, следует вспомнить забытую передвижку зданий в Москве, заимствованное в Голландии Петром I строительство Петербурга почти на болоте на очень длинных сваях, выправление минаретов Медресе Улугбека в Самарканде и ещё немногое …

Другие интересные новшества, если и появляются, то очень редко осваиваются народным хозяйством, а о приоритете страны в этой области вспоминают после того, как эти новшества получает распространение за границей. Хрестоматийные примеры – радио, телевидение, вертолёты...

Но это было очень давно! А о причастности России к таким уникальным новшествам, как Интернет или Мобильная связь, даже не говорят. Если и есть такое участие, то только силами наших специалистов, которые работают за рубежом – там, где это делается.

Между тем, о колоссальном прогрессе в этой области говорит следующее: в мобильном телефоне сегодня объём вычислительной мощности такой же, какой был во всех компьютерах 30 лет назад. Вес первых моделей доходил до 5 кг, а стоимость до $4000. Сечас же телефон есть почти у весх школьников, а в целом – у 95% населения Земли. Конечно, и компьютерное дело эти 30 лет тоже не стояло на месте.

5.2. Формальное финансирование науки

Формально расходы на науку в стране включали в бюджеты научных организаций, и их также формально нужно было осваивать (иначе срежут будущий бюджет). Поэтому чаще финансировали «то, что попадётся». Обычно затраты включали в план мероприятий следующего отчётного периода, «а там видно будет». Но часто бывает так, что может и не «будет видно» … Но общее отношение к науке было такое: «Да и зачем, ей, науке, помощь, если она и так лучшая в мире!».

5.3. Опасности высокой зарплаты

Как ни странно, высокая зарплата – это своего рода ловушка для тех же учёных; она притягивает множество людей, часто больше заинтересованных в престижности науки и уровне оплаты труда, а не в самой науке.

Оптимальным считается получение кандидатской степени: даже при средних способностях человека эту степень было получить довольно легко. Защитился, и ты на всю жизнь обеспечен! 320 руб. плюс почти регулярные 120 руб. по хоздоговорам, итого 440 руб. в месяц. Для сравнения: зарплата управляющего крупным строительным трестом 450-500 руб., у него в подчинения 2-3 тыс. человек. Здесь же – ни одного! Разве что лаборанты, да и то не в прямом подчинении …

А над докторской диссертацией надо много работать, создать что-то новое, которое почти обязательно встретит сопротивление, часто противодействие. Отсюда интриги, зависть к людям, действительно «делающим науку».

Таких людей, «двигателей науки», обычно начинают постепенно выдавливать из коллектива – достаточно указать на их излишнюю, по мнению коллег, требовательность, заносчивость, – это как затертая пластинка, но, когда надо, она действует безотказно.

Поэтому сложность и рискованность получения докторской степени была известной – почти каждого докторанта ждал в ВАКе «сюрприз» в виде «письма коллег».

Обычный же результат такого «выдавливания» – резкое снижение эффективности работы коллектива и постепенное заполнение науки «Середняком».

5.4. Экономика тоже не Боливар

Вспомним образную фразу из рассказа О'Генри: «Боливар, не выдержит двоих!». Российская экономика, которая сейчас не в лучшем состоянии, тоже не могла выдержать такого числа высокооплачиваемых ученых, тем более, что отдача от них деятельности была очень низкой». Тоже образно: наука плохо помогает экономике, а экономика отвечает ей тем же.

Зарплата профессора-доктора вуза сейчас стала 25-30 тыс., доцента-кандидата 18-20 тыс. руб. (в Санкт-Петербурге и Москве примерно в 2 раза больше). Если сопоставить эти цифры со средней зарплатой работающих, доктор наук стал получать зарплату, едва ли превышающую среднюю по региону (и не по каждому!), а кандидат – значительно меньшую.

Отсюда и привлекательность науки значительно уменьшилась – относительный уровень зарплат ученых фактически сократился более чем в 2 раза против прежнего. И наука тоже стала менее интересной даже для «Середняка». Ещё надо учесть, что раньше квартиры давались бесплатно; сейчас же на приличную квартиру доктору с его сегодняшним окладом надо работать лет 20, не меньше.

6. Что сейчас делается в науке

Ситуация меняется так: в научных коллективах везде появились «эффективные менеджеры», которые создали систему показателей, обеспечивающих, по их мнению, достижение наукой мировых рубежей, а над ними «Смотрящие» – на случай, если что-то пойдёт не так.

К системе показателей относят число учёных с высокими научными степенями и званиями, уровень публикаций («импакт-фактор» – численный показатель важности по информационным источникам типа, РИНЦ, Scopus). Важными считаются число иностранных преподавателей и студентов. И, конечно, суммы приносимых в вуз денег за научные работы. Но получить бюджетные деньги стало очень сложно: мало кто из учёных может предложить продукцию для вывода производства на более высокий уровень.

А с «важными публикациями» решилось так: появились другие «менеджеры», «реалисты», которые открыли издательства с нужным рейтингом – ВАК, РИНЦ, даже Scopus, где публикуют за относительно небольшую оплату любые правильно оформленные статьи. И теперь: «Всё хорошо у нас, прекрасная Маркиза!» – «важные публикации» есть, довольны авторы, «Смотрящие», «менеджеры–реалисты» (у них это «бизнес, ничего личного!») ... Но ведь не наука это, а её имитация!

7. Мой опыт работы после ВУЗА

Будучи заведующий кафедрой Оснований и фундаментов УПИ и уже 50-летним, я был выдавлен из института, несмотря на то, что за 12 лет перед «выдавливанием» подготовил 10 кандидатов наук.

Но мне повезло – в конце 1987 года я был приглашен для работы в НПО «СоюзМорИнжГеология» (Рига) – предприятии, созданное руководителем Концерна «Газпром» В.С. Черномырдиным для работ по разведке месторождений нефти и газа на Черноморском шельфе. Три года работал главным геологом в ЮМИГЭ – Южной морской инженерно-геологической экспедиции, подразделении НПО в Одессе.

В ЮМИГЭ я занимался исследованием грунтов морского шельфа для установки самоподъёмных буровых установок; два летних сезона работал в Болгарии. С бурового судна проводил до сих пор не повторённые прессиометрические испытания на шельфе на глубинах до 70 м под слоем воды до 30 м.

Для ЮМИГЭ было приобретено современное оборудование итальянской фирмы «Controls» для лабораторных исследований грунтов – комплексы стабилометров, компрессионных и сдвижных приборов с компьютерным сопровождением проведения и обработки результатов испытаний.

Итальянские приборы – это «небо и земля» в сравнении с тем, что имелось у нас. Подобные приборы мы всегда делали сами, начиная от изготовления чертежей и заканчивая любой нужной «мелочью» – датчиками пóрового давления, клапанами, регуляторами – абсолютно всё самодельное!

Фирма же «Controls» только собирает детали приборов: по каталогу находит нужные в любой стране мира – те же, но готовые и сертифицированные датчики пóрового давления, прогибомеры, индикаторы разного типа и др., а у себя в Милане только собирает их в нужной комплектации, оснащает компьютерными программами и готовыми устройствами (принтерами, плоттерами и др.). Если мы у себя, проведя испытание, потом ещё 2-3 дня вручную строили разные зависимости, то здесь компьютер сразу же после испытания предлагает оформить отчёт в любом из множества вариантов зависимостей.

И это 1987 год! Отмечу, что приборов такого качества в России до сих пор нет, а если они и делаются, то с гораздо меньшими возможностями.

До сих пор удивляюсь: что побуждало итальянцев к созданию лаборатории «Controls» и других подобных учреждений? Ведь для решения этой довольно узкой проблемы нужно было сосредоточить специалистов разных профилей – учёных, которые не хуже меня, а даже лучше знают механику грунтов,

методы их испытаний, механиков-прибористов, компьютерщиков, специалистов по Интернету, который тогда только-что появился. Кто финансировал такой дорогостоящий проект. Кто мог предвидеть потребность в таких приборах для сравнительно узких целей. Государство, частная фирма? И возможно ли подобное же России? Увы, это вопросы пока без ответа …

8. Последующий период

Вернувшись в 1990 г. в Екатеринбург, я продолжил научную работу в институте «УралНИИпроект РААСН». Защитил докторскую диссертацию, подготовил ещё пять кандидатов и двух докторов технических наук, написал монографию, две книги и несколько брошюр, десятки статей, получил 14 патентов на изобретения (в дополнение к 87 ранее полученным Авторским свидетельствам). Выполнил несколько сложных, но интереснейших работ в области подземного и высотного строительства. Работал в диссертационных советах: 30 лет в ПНИПУ (Пермь) и 15 лет в ЕАНУ (Астана), пока там существовали советы. В 2004 г. мне присудили почётное звание «Заслуженный деятель науки России», вручили Почётные знаки Обществ геотехнического профиля России и Казахстана,

В целом последний 30-летний период считаю самым эффективным, а трехлетний в Одессе, Риге и Болгарии – самым интересным в профессиональной деятельности. Его можно считать не только познавательным – знакомством с техническим оснащением науки за рубежом, но и сравнительным – возможностью более объективной оценки уровня науки в нашей стране.

9. Риторический вопрос

Что могло быть, если бы меня не «выдавили» с кафедры и мог ли бы я сохранить прежний уровень кафедры в новых условиях? Вопрос очень трудный! Допустим, подготовил бы я там ещё 5-6 кандидатов, а, возможно, и 2-3 докторов наук (достойные претенденты на это были). Но смогли бы они вытеснить работающих там господ учёных, которые меня и выдавливали? Они просто не дали бы защититься новым претендентам на учёную степень! А если бы и появились новые кандидаты и доктора, они, безусловно, нашли бы себе место вне кафедры, соответствующее их высокой квалификации, с достойным уровнем оплаты.

Скорее всего, прежний уровень кафедры, всё-таки, был недостижим: слишком большие изменения произошли за эти годы. Например, из тех пяти подготовленных кандидатов наук только двое по инерции продолжают преподавать в других вузах; остальные открыли эффективно работающие предприятия. А два доктора наук (Ю.И. Яровой и Б.Н. Мельников), к великому сожалению, уже ушли в Мир Иной.

А новый заведующий – партийный карьерист-выскочка – за прошедшее 30 лет довёл кафедру «до ручки»: ни одной серьезной публикации или изобретения, не говоря уже о подготовке кандидатов наук. Многие преподаватели работают на нищенских окладах; некоторые не имеют даже права принимать у студентов зачёты и экзамены. В результате кафедра, основанная в 1937 году и ранее эффективно работавшая (за последние 10 лет была 2 раза лучшей среди невыпускающих кафедр УПИ), в 2017 году была ликвидирована и вошла в состав кафедры с другим названием. Но злорадствовать не надо – такова судьба многих подобных научных коллективов …

10. Что будет дальше

Всех волнует вопрос, сохранится ли (точнее – восстановится ли) прежняя привлекательность для молодежи науки – по престижности, уровню зарплат. Если же ничего не менять, рано или поздно наука «осиротеет», в неё не пойдет молодежь, а в вузах будут работать не ученые, а просто преподаватели или даже, как в школах, – учителя… Из-за дефицита преподавателей в ряде вузов некоторые предметы уже стали переводить на изучение по Интернету …

Да и готовить новых учёных стало гораздо сложнее. Если ранее диссертационные советы по геотехнической специальности были во многих городах СССР, сейчас же советы остались только в Москве и Санкт-Петербурге и ещё один – в Волгограде.

Но и здесь нашли себе место уже упомянутые «менеджеры–реалисты», но гораздо более высокого уровня. У них теперь можно просто купить нужную учёную степень – кандидата или даже доктора, причём любой отрасли наук. Разумеется, это уже другие деньги, и не в рублях …

Известно уже много таких «учёных» или людей, которым подобное предлагалось – информация об этом иногда становится известной. Даже известны случаи разоблачения актов «купли –продажи» ученой степени, если к кому-то появились подобные подозрения (вероятно, к таким «менеджерам–реалистам» соответствующим органам удалось подослать своего «покупателя»).

И тогда – «Картина маслом!» – меченые деньги, понятые, унылое лицо продавца, корреспонденты, звон на всю страну … Но, увы, были и случаи подобных провокаций – чтобы опорочить неугодного человека.

 В. Лушников, СПб, 2018 г.